Самые завидные роли в театре сегодня достаются Михаилу Трухину. Войцек, Гамлет, Лопахин...
Его хвалят критики, им восхищаются зрители, а он по-прежнему борется с внутренним демоном, которого зовут Слава Волков. Амплуа хорошего милиционера долгое время висело над ним как дамоклов меч. Но сегодня, пожалуй, никто больше не сомневается – он актер интересный.
А теперь не только питерский, но уже и наш – московский. «Вечерке» в разговоре с Михаилом Трухиным удалось узнать про новые роли в театре и кино, про его характер и личные привычки.
И даже новую возлюбленную «самого милого мента» увидеть.
Талант на пенсии
– Кого считаете своим главным учителем?
– Наверное, моего мастера. Вениамина Фельштинского. Он является, на мой взгляд, одним из лучших педагогов по актерскому мастерству в России сейчас.
– И какой же его главный урок? Чему он вас научил?
– Работать. Нет, скорее любить работать. На самом деле актерской профессии научить нельзя. Недавно был в Питере, заходил к нему на урок и ощутил себя тем же мальчиком, что 15 лет назад.
– Значит, по-вашему, актерство – это больше дар свыше, талант, если хотите, а не ежедневный труд?
– Актерство – это все что угодно. Талант может уходить, может приходить, может уйти на пенсию, его может вообще не быть. И тогда это несчастный человек, если он занимается не своей профессией. Актерству учатся всю жизнь. Если ты перестаешь чувствовать себя учеником, значит, надо уходить. Я даже рад этому ощущению – ничего не умею. Буду думать иначе – уйду.
Запреты для барышень
– Вы когда-нибудь пользовались в обычной жизни своими актерскими умениями? Подстраивались под людей, под ситуации?
– (Задумывается) Этим дети мои занимаются. Они просекли давно, что папу узнают, к папе подходят за автографами. И на полную катушку это используют.
– В чем они больше всего на вас похожи?
– Наверное, в умении кривляться. Талантливо или нет, не знаю, но то, что любую ситуацию они повернут так, как им надо, это точно (смеется). Сейчас они активно занимаются в школе театральной самодеятельностью.
– Вы хотите, чтобы они пошли по родительским стопам?
– Нет, мы с моей бывшей женой Любой никуда их не направляем, не ведем, просто так получилось само собой.
– Радуетесь? Ведь многие актеры против того, чтобы их дети занимались тем же делом...
– А я радуюсь. Как можно быть против или тем более не пустить человека в профессию?! Егор и Даша, они же не вечно будут детьми. Что я могу барышне 16 лет запретить, куда не пустить? Как это возможно?
– Даете полную свободу?
– Свободу выбора, скорее так. Мне кажется, я добрый отец. Детям надо помогать, а не авторитарно воспитывать.
– Какие возможности своей профессии вы цените?
– Возможность развиваться. Постоянно учиться и достигать глубин, которые в школе, да и в жизни, по собственной лени не были достигнуты.
– Вы имеете в виду то, что роли вас меняют? Какие больше других?
– Абсолютно все меняют. Все, что я играл, меня корежило. Раньше я думал одно про эту жизнь, а после того, как порепетировал Гамлета 9 месяцев, думаю иначе. Мне кажется, что стал мудрее, научился быть более собранным, не бояться ответственности. Это же Шекспир....
Сериальный капкан
– На днях закончилась «Золотая маска». Успели куда-нибудь попасть?
– Я смотрел спектакль Додина «Жизнь и судьба» и «Живой труп» здесь, в МХТ. Это было хорошо, талантливо. Додинский спектакль вообще потряс.
– Как думаете, актеру необходимо смотреть работу своих коллег или необязательно?
– Обязательно нужно. Это же террариум единомышленников (смеется). Другое дело, что времени не всегда на это хватает, но если выдается свободный вечер, я обязательно пойду на спектакль.
– Знаю, что вы не любите вопросы про «Ментов»...
– Откуда знаете? (Cмеется.)
– Нет ощущения, что, выходя на сцену театра, вы всегда переубеждаете зрителей, что вы не мент Слава?
– Ну, естественно, я не выхожу на сцену и не говорю: «Вы знаете, извините, конечно, я сегодня тут сыграю Гамлета, а вообще я Слава Волков».
Но на «Гамлете» я кожей, нервами чувствую, как зрителя коробит, он ведь пришел на «ментов». Каждый спектакль – это бой с таким представлением обо мне. Леонов говорил, что надо чаще выбивать из-под артиста стул, на котором он удобно уселся... А вообще, с этим борются так или иначе все, кто попался в капкан сериальный.
– Это капкан?
– Конечно! Меня практически перестали воспринимать как театрального актера. А я себя чувствую на своем месте именно на театральных подмостках. Здоровья сериал тоже много унес. Я иногда даже не могу вспомнить, в каких городах мы были, настолько насыщенным был график гастролей с «Ментами».
– Неужели все так плохо, Михаил?
– Нет. «Менты» – это часть моей жизни. Это 12 лет. Вы можете представить себе 12 лет в одной роли?
– Нет! – Вот (смеется). Честно говоря, я тоже.
В роли подонка
– Сериальная популярность сегодня, наверное, самая живучая. Что именно раздражает в популярности?
– Больше всего раздражает давать интервью. Не в обиду будет сказано.
– Какой вопрос может разозлить?
– Разозлить может не вопрос, а собеседник. Потому что на любой вопрос есть ответ. Журналистика, на мой взгляд, как критика в нашей стране, – жанр вымирающий. Скоро вопросы будут задавать компьютеры, а не люди. Очень редко я встречаю журналистов, с которыми удается найти точку соприкосновения. Если вернуться назад, можно вспомнить много блестящих представителей профессии. Все они позади. Сейчас они уходящие натуры. Совпасть с человеком очень сложно, надо ставить задачи и вам, журналистам, и мне. Иначе можно залезть в Инет и перепечатать все, что там есть. Кто там у нас Трухин? 180 страниц... берем.
– Скоро в прокат должен выйти фильм Михаила Пореченкова «День Д». Поделитесь впечатлениями от съемок.
– Снялся прошедшим летом, в июле. «День Д» не боевик в чистом виде, как многие думают. Сценарий написали братья Пресняковы. 3 июля, в День независимости США, выйдет эта блестящая картина.
– Уверены, что блестящая?
– Посмотрим. Сложно говорить, мы ведь беседуем до. Я пока не видел смонтированного кино, и иногда роль выкидывают. Может, я там себя не найду? – вот в чем вопрос (смеется). Шучу, ничего не вырезали, хотя грозились. Там нечего вырезать, не такая большая у меня роль.
– Кого играете?
– Подонка.
– ???
– Да, мне хотелось подонка сыграть, это для меня интересно как для актера.
Мой герой – порождение 90-х годов, когда все продавалось и все покупалось, когда в стране напрочь отсутствовали законы. Довольно узнаваемый персонаж, настоящий архетип.
– Как работалось под руководством друга?
– Мишка (Михаил Пореченков. – Авт.) стал моим врагом на третий день съемок, поскольку заявил, что все артисты – подонки. И это человек, с которым я работал в одном театре! Шучу, на самом деле мы понимаем друг друга на уровне птичьего языка, поэтому работать вместе очень легко. Вообще, актерская режиссура – это замечательно, потому что с человеком можно говорить на одном языке.
Полет под креслом
– Михаил, если не говорить о работе... каким вы себя видите, когда находитесь дома? Можете поделиться?
– Ага, сейчас вот я снимаю маску, и оп-па, я настоящий. Такого нет. Дома, как и всем, наверное, удается что-то почитать, что пришло на почту, что-то посмотреть, какое-то кино. Хотя, впрочем, это в поезде обычно удается сделать.
– По-прежнему между Питером и Москвой?
– Да. Ну и между другими городами тоже...
– Стала ближе Москва в связи с переездом?
– Ну, я в этом смысле, наверное, какой-то космополит безродный. Зачем мне думать, стала она мне ближе или не стала? Вот зачем мне это в жизни?
– А что нравится в Москве?
– Нравится то, что появился какойникакой дом. В этом смысле приятно сюда возвращаться, потому что понятно, что возвращаешься домой.
– Во что вы верите, Михаил?
– Верю? Есть такое выражение: жизнь – это вечная борьба бобра с ослом с неизменной победой бобра. Наверное, в добро какое-то человеческое. Потому что сейчас достаточно включить телевизор, канал НТВ, чтобы стало ясно, как все плохо. Это даже уже я не знаю, как называется. Мне хочется жить в другой стране, чтобы добрее все были. Самое главное – что мы сами создаем себе вот эти каналы НТВ, мы сами хотим в это верить, в такую свою гадкую, свинскую, страшную, грязную жизнь. Мы ее сами себе создаем.
– Сказали про желание жить в другой стране. Где-то конкретно вам комфортнее?
– Нет, я всегда начинаю скучать, если долго в России не бываю. Очень люблю Европу, нравится бывать в Париже, Риме (города серьезные энергетически), но когда культурно насытишься ими, становится скучно без наших буреломов. Не смотрели никогда из окна самолета на границу? Летишь по Европе – поля, квадратики, все четко красное-оранжевое, реки по линейке текут, влетаешь в Россию – какая-то куча непонятно чего.
– По-прежнему боитесь летать в самолетах?
– Да. Я понимаю, что в автомобилях смертностьвыше, но в машине я сам управляю ситуацией. А тут меня сажают в металлический ящик, и им рулит какой-то дядя.
– Как боретесь с аэрофобией?
– Если нет спектакля, выпиваю немножко виски. Если есть, сижу и боюсь. Забиваюсь под кресло...
Роман со скорпионом
– Можете назвать свою отличительную черту?
– Если учесть, что я скорпион (а я прекрасно понимаю, что это такое), наверное, такая черта – я удобен только самому себе, но не окружающим.
– Астрологии доверяете?
– Ну не то чтобы я каждый вечер читаю гороскоп, но если читать характеристики знаков, они показывают, что не дураки их составляли. Я прислушиваюсь.
– Михаил, у вас, судя по всему, сумасшедший график, сплошные переезды. Как сейчас выглядит ваше расписание?
– Не люблю говорить о проектах. Но работа есть, и работы много.
– Удается отдыхать?
– Лет шесть подряд отдыхаю раз в году – с 1 января по 15-е. Когда вся страна пьет. Находиться здесь невозможно, ничего не работает. Это угнетает через 2 дня. Не будешь же есть 14 дней салат оливье? Поэтому я уезжаю в другие страны...
– Где можно заниматься дайвингом...
– Дайвинг для меня – огромное удовольствие. Это другой мир совсем, другие законы, даже физики другие законы. Спустишься на 40 метров под воду, а там – никаких людей, разговоров – только тишина, и дух захватывает от красоты.
– Что делает вашу жизнь ценной?
– Дети растут.
– Чего не хватает для полного счастья?
– Полностью счастливы только идиоты, по-моему. Так что я не задумывался никогда.
– Тогда просто – чего не хватает, чего хочется?
– Хочется быть здоровым, работать и меняться в лучшую сторону – и как актер, и как человек.